Дай мне, Господи, лист бумаги и немножечко тех чернил, Ну, ты знаешь, каких - тех самых, что в феврале. Дай два кубика этой влаги, чтобы я его окропил И оплакал живых, оставшихся на земле.
Потому что без этой боли и не мыслю себя уже. И, по правде сказать, в начале восьмого дня Не в твоей ли то было воле лишней точкой на чертеже В левом нижнем углу зачем-то воткнуть меня.
Дай мне, Господи, эти крылья, не таи свой волшебный шприц, Что битком набит чудесами твоей любви - Чтоб сначала взлететь над пылью, а потом уже рухнуть ниц, А потом уже, как положено, раздави.
Но пока я реву как ветер, и пока я еще не стих, Высекая слезу из чьих-то просохших глаз, Дай мне, Господи, строки эти! Продиктуй мне последний стих! Обещаю, сегодня точно - в последний раз.
А потом я подамся в прозу или молча пойду ко дну, И вообще из себя что хочешь изображу. Дай мне, Господи, эту дозу! Ну, хотя бы еще одну. А потом я переломаюсь и завяжу...